Неточные совпадения
Григорий шел задумчиво
Сперва
большой дорогою
(Старинная: с высокими
Курчавыми
березами,
Прямая, как стрела).
Ему то было весело,
То грустно. Возбужденная
Вахлацкою пирушкою,
В нем сильно мысль работала
И в песне излилась...
Блестели золотые, серебряные венчики на иконах и опаловые слезы жемчуга риз. У стены — старинная кровать карельской
березы, украшенная бронзой, такие же четыре стула стояли посреди комнаты вокруг стола. Около двери, в темноватом углу, —
большой шкаф, с полок его, сквозь стекло, Самгин видел ковши, братины, бокалы и черные кирпичи книг, переплетенных в кожу. Во всем этом было нечто внушительное.
В тени группы молодых
берез стояла на высоких ногах запряженная в крестьянскую телегу длинная лошадь с прогнутой спиной, шерсть ее когда-то была белой, но пропылилась, приобрела грязную сероватость и желтоватые пятна,
большая, костлявая голова бессильно и низко опущена к земле, в провалившейся глазнице тускло блестит мутный, влажный глаз.
Из-за стволов
берез осторожно вышел старик, такой же карикатурный, как лошадь: высокий, сутулый, в холщовой, серой от пыли рубахе, в таких же портках, закатанных почти по колено, обнажавших ноги цвета заржавленного железа. Серые волосы бороды его — из толстых и странно прямых волос, они спускались с лица, точно нитки, глаза — почти невидимы под седыми бровями. Показывая Самгину
большую трубку, он медленно и негромко, как бы нехотя, выговорил...
По мере приближения к Сихотэ-Алиню лес становился гуще и
больше был завален колодником. Дуб, тополь и липа остались позади, и место черной
березы заняла белая.
Леса по реке Кулумбе такие же, как и в верховьях Имана: в горах растет кедр с
большой примесью ели, а по долине — лиственница, белая
береза, осина, ива, ольха, клен, пихта, липа, ясень, тополь, ильм и черемуха, встречается и тис, но одиночными деревьями.
Первобытные девственные леса в
большей части страны выгорели, и на смену им появились леса, состоящие из лиственницы,
березы и осины. Там, где раньше ревел тигр, ныне свистит паровоз, где были редкие жилища одиноких звероловов, появились
большие русские селения, туземцы отошли на север, и количество зверя в тайге сильно уменьшилось.
По
большей части чернолесье состоит из смешения разных древесных пород, и это смешение особенно приятно для глаз, но иногда попадаются места отдельными гривами, или колками, где преобладает какая-нибудь одна порода: дуб, липа,
береза или осина, растущие гораздо в
большем числе в сравнении с другими древесными породами и достигающие объема строевого леса.
Подлесок состоял из редких кустарников, главным образом из шиповника,
березы Миддендорфа и сорбарии. Кое-где виднелись пионы и
большие заросли грубых осок и папоротников. Почти все деревья имели коренастую и приземистую форму. Обнаженные корни их, словно гигантские лапы каких-то чудовищ, скрывающихся в земле, переплетались между собою как бы для того, чтобы крепче держаться за камни.
Старинные кресла и диван светлого березового выплавка, с подушками из шерстяной материи бирюзового цвета, такого же цвета занавеси на окнах и дверях; той же
березы письменный столик с туалетом и кроватка, закрытая белым покрывалом, да несколько растений на окнах и
больше ровно ничего не было в этой комнатке, а между тем всем она казалась необыкновенно полным и комфортабельным покоем.
«Но, но! с богом!» Кузов кареты и бричка начинают подпрыгивать по неровной дороге, и
березы большой аллеи одна за другой бегут мимо нас.
Село Учня стояло в страшной глуши. Ехать к нему надобно было тридцативерстным песчаным волоком, который начался верст через пять по выезде из города, и сразу же пошли по сторонам вековые сосны, ели,
березы, пихты, — и хоть всего еще был май месяц, но уже целые уймы комаров огромной величины садились на лошадей и ездоков. Вихров сначала не обращал на них
большого внимания, но они так стали больно кусаться, что сейчас же после укуса их на лице и на руках выскакивали прыщи.
Большой каменный двухэтажный дом, с башнями по бокам и вышкой посередине; штукатурка местами обвалилась; направо и налево каменные флигеля, службы, скотные и конные дворы, оранжереи, теплицы; во все стороны тянутся проспекты, засаженные столетними
березами и липами; сзади — темный, густой сад; сквозь листву дерев и кустов местами мелькает стальной блеск прудов.
Я вспомнил картину, висевшую у нас в гостиной: Малек-Аделя, уносящего Матильду, — и тут же занялся появлением
большого пестрого дятла, который хлопотливо поднимался по тонкому стволу
березы и с беспокойством выглядывал из-за нее, то направо, то налево, точно музыкант из-за шейки контрабаса.
Зато в парке было весело;
березы покрылись молодыми бледно-зелеными листьями и семенными сережками; почки липы надувались и трескались; около клумб возился садовник с рабочими; взрыхляли землю, сажали цветы. Некоторые птицы уж вывели птенчиков; гнезда самых мелких пернатых, по
большей части, были свиты в дуплах дерев, и иногда так низко, что Ольга могла заглядывать в них. По вечерам весь воздух был напоен душистым паром распустившейся березовой листвы.
Плакучие
березы купали в озере свои ветви, и кое-где берега поросли осокой, в которой прятались
большие желтые цветы, покоившиеся на широких плавучих листьях.
Тогда все получало для меня другой смысл: и вид старых
берез, блестевших с одной стороны на лунном небе своими кудрявыми ветвями, с другой — мрачно застилавших кусты и дорогу своими черными тенями, и спокойный, пышный, равномерно, как звук, возраставший блеск пруда, и лунный блеск капель росы на цветах перед галереей, тоже кладущих поперек серой рабатки свои грациозные тени, и звук перепела за прудом, и голос человека с
большой дороги, и тихий, чуть слышный скрип двух старых
берез друг о друга, и жужжание комара над ухом под одеялом, и падение зацепившегося за ветку яблока на сухие листья, и прыжки лягушек, которые иногда добирались до ступеней террасы и как-то таинственно блестели на месяце своими зеленоватыми спинками, — все это получало для меня странный смысл — смысл слишком
большой красоты и какого-то недоконченного счастия.
По одну сторону
большой пруд, обсаженный
березами, по другую — старинный «плодовитый» сад.
Темною ратью двигается лес навстречу нам. Крылатые ели — как
большие птицы;
березы — точно девушки. Кислый запах болота течет по полю. Рядом со мною идет собака, высунув розовый язык, останавливается и, принюхавшись, недоуменно качает лисьей головой.
Постель была постлана отцу протопопу на
большом, довольно твердом диване из карельской
березы.
Стемнело, а я все шел и шел. Дорога
большая, обсаженная еще при «матушке-Екатерине»
березами; сбиться нельзя. Иногда нога уходила до колен в навитые по колее гребни снега.
Вершинин. Что вы! Здесь такой здоровый, хороший, славянский климат. Лес, река… и здесь тоже
березы. Милые, скромные
березы, я люблю их
больше всех деревьев. Хорошо здесь жить. Только странно, вокзал железной дороги в двадцати верстах… И никто не знает, почему это так.
Он старался придумать способ к бегству, средство, какое бы оно ни было… самое отчаянное казалось ему лучшим; так прошел час, прошел другой… эти два удара молотка времени сильно отозвались в его сердце; каждый свист неугомонного ветра заставлял его вздрогнуть, малейший шорох в соломе, произведенный торопливостию
большой крысы или другого столь же мирного животного, казался ему топотом злодеев… он страдал, жестоко страдал! и то сказать: каждому свой черед; счастие — женщина: коли полюбит вдруг сначала, так разлюбит под конец; Борис Петрович также иногда вспоминал о своей толстой подруге… и волос его вставал дыбом: он понял молчание сына при ее имени, он объяснил себе его трепет… в его памяти пробегали картины прежнего счастья, не омраченного раскаянием и страхом, они пролетали, как легкое дуновение, как листы, сорванные вихрем с
березы, мелькая мимо нас, обманывают взор золотым и багряным блеском и упадают… очарованы их волшебными красками, увлечены невероятною мечтой, мы поднимаем их, рассматриваем… и не находим ни красок, ни блеска: это простые, гнилые, мертвые листы!..
Восток белел приметно, и розовый блеск обрисовал нижние части
большого серого облака, который, имея вид коршуна с растянутыми крылами, державшего змею в когтях своих, покрывал всю восточную часть небосклона; фантастически отделялись предметы на дальнем небосклоне и высокие сосны и
березы окрестных лесов чернели, как часовые на рубеже земли; природа была тиха и торжественна, и холмы начинали озаряться сквозь белый туман, как иногда озаряется лицо невесты сквозь брачное покрывало, всё было свято и чисто — а в груди Вадима какая буря!
Из-под холщовой, длинной, ниже колен, рубахи жалобно торчали кости горба, почти скрывая
большую голову, в прямых, светлых волосах; чтоб волосы не падали на лицо, Никита повязал их веткой
берёзы.
Наталье подарили забавный шкаф, украшенный фарфором, тёще —
большое кожаное кресло и великолепную, карельской
берёзы с бронзой, кровать...
Большой деревянный дом стоял на покатом пригорке, недалеко от края озера, весь окруженный зеленью распустившихся лип и
берез.
Там у нее были комнаты низенькие, уютные, с
большими образниками, с теплыми, широкими лежанками из пестрых саксонских кафель, с гуслями из карельской
березы и с рядом
больших длинных сундуков, тяжело окованных железом и медью.
«Раишко» — бывшая усадьба господ Воеводиных, ветхий, темный и слепой дом — занимал своими развалинами много места и на земле и в воздухе. С реки его закрывает густая стена ветел, осин и
берез, с улицы — каменная ограда с крепкими воротами на дубовых столбах и тяжелой калиткой в левом полотнище ворот. У калитки, с вечера до утра, всю ночь, на скамье, сложенной из кирпича, сидел
большой, рыжий, неизвестного звания человек, прозванный заречными — Четыхер.
Тихий барин сидел в тени
берёз за
большим столом, в одной руке он держал платок, а другою, с циркулем в ней, измерял что-то на листе ослепительно белой бумаги. И сам он был весь белый, точно снегом осыпан от плеч до пят, только шея, лицо и шляпа — жёлтые, разных оттенков, шляпа — ярче, а кожа темнее. Над ним кружились осы, он лениво взмахивал платком и свистел сквозь зубы.
Вытянув шею, он пристально всматривался в даль, и там, в петле реки, на высоком бугре, увенчанном маленькою рощею осин и
берёз, воображение его строило
большой каменный дом с зелёными ставнями и башней на крыше; вокруг дома — подкова крепко слаженных, крытых железом служб, а от подножия холма во все стороны разноцветными полосами лежат пашни.
По бокам стояли в два ряда высокие
березы; из-за крыши виднелись бурые вершины огромных лип — весь дом словно оброс кругом; летом растительность эта, вероятно, оживляла вид усадьбы, зимой она придавала ей еще
больше уныния.
Володя невольно улыбнулся и вошел в
большую, светлую капитанскую каюту, освещенную
большим люком сверху, роскошно отделанную щитками из нежно-палевой карельской
березы.
Полный месяц с небесной высоты задумчиво смотрел на уснувшую землю и тихим густым светом озарял мохнатые ели, белые стволы
берез и
большие глыбы лавы, которые издали можно было принять за гигантских жаб или окаменевших допотопных чудовищ.
Пробравшись через заросли, мы подошли к краю
большого оврага, заросшего внизу кустарниками, а по склонам — редким молодняком, состоящим из дуба и белой
березы.
Войдя в реку, мы пристали к правому ее берегу и тотчас принялись устраивать бивак в лесу, состоящем из ели, пихты,
березы и лиственицы. Время года было позднее. Вода в лужах покрылась льдом, трава и опавшая с деревьев листва, смоченные дождем, замерзли, и мох хрустел под ногами. Натаскали много дров и развели
большой костер.
Ничего ему не сказал и Теркин. Оба сидели на мшистом пне и прислушивались к быстро поднявшемуся шелесту от ветерка. Ярко-зеленая прогалина начала темнеть от набегавших тучек. Ближние осины,
березы за просекой и
большие рябины за стеной елей заговорили наперебой шелковистыми волнами разных звуков. Потом поднялся и все крепчал гул еловых ветвей, вбирал в себя шелест листвы и расходился по лесу, вроде негромкого прибоя волн.
Всё росли и ширились крепкие клены и ясени, всё
больше ввысь возносились
березы большой аллеи, всё гуще делались заросли сирени и желтой акации вдоль заборов.
Он прохаживается мелкими шажками перед дверью из карельской
березы с бронзовыми скобами. Не слышно его шагов.
Больше тридцати лет носит он сапоги без каблуков, на башмачных подошвах. С тех пор как он пошел «по купечеству», жалованье его удвоилось. Сначала его взяли в дворецкие, но он не поладил с барыней; Евлампий Григорьевич приставил его к себе камердинером.
Вид с кручи, с того места, где находится собор, вниз на Оку, на протянувшийся через нее, как кружево, железнодорожный мост, на поселок с лесопилками, развернувшийся на той стороне, а главное, на Калужскую губернию с
большой дорогой, обсаженной
березами, и рядом с ней на железнодорожное полотно, в особенности когда взбирался на гору поезд, подталкиваемый сзади вторым локомотивом, — был не сравним ни с чем.
На Миллионной вошли в ворота
большого — не сказать двора, не сказать сада. Среди высоких сосен и
берез были разбросаны домики в три-четыре окна. Юрка, бледный, шел уверенною дорогою к почерневшему домику с ржавой крышей.
Большой поместительный дом, с некрашенным досчатым полом, был меблирован самыми простыми жесткими диванами и креслами, столами и стульями из своих
берез и работы своих столяров.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у
березы; и два француза что-то говорили над ним. Пьер не оглядывался
больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Через полчаса выстроенный эскадрон стоял на дороге. Послышалась команда: «садись!» — солдаты перекрестились и стали садиться. Ростов, выехав вперед, скомандовал: «марш!» и, вытянувшись в четыре человека, гусары, звуча шлепаньем копыт по мокрой дороге, бренчаньем сабель и тихим говором, тронулись по
большой, обсаженной
березами дороге, вслед за шедшею впереди пехотой и батареей.